Мы строим Крымский мост (ВИДЕО)
То, что происходит сейчас на строительстве Керченского моста, который свяжет автомобильно, железнодорожно и кровеносно Крым с материком, холодному описанию не поддается. Тут работают совершенно новые технологии не только в забивке свай, но и в самом подходе к стройке. Во внутренней ее логике мне видится вот что: ходите, ходите мрачной урлой, братья-небратья, чадите факелами, ставьте памятники убийцам, выпрашивайте у хозяина виз да грошей. Перебирайте свою колоду Тимошенко-Порошенко.
А мы мост строим.
Мы строим его так, как научились за последние годы. Во Владивостоке натренировались, аж три штуки воздвигли. Мы, конечно, много чего за эти годы, пока живем с вами врозь, сделали неправильно. Начудили. Но и научились кое-чему. Вы, кстати, раньше тоже кое-что умели. Мы с вами. Через Днепр за 13 лет, с 1940-го по 1953-й (война помешала, конечно), был перекинут чудо-мост. Советский. Имени Патона. Первый в мире цельносварной. Без единого железного гвоздя-заклепки. И ведь стоит. Служит. По нему можно ходить толпой и скандировать «Хероям слава». Он железный. Он выдержит.
Но мы свой мост начинаем не со сварки. Не с песнопений. И даже не со свай. А с разминирования сотен снарядов Великой Отечественной, которые достаем из воды и из-под земли, а потом аккуратно штабелюем на бережку — и подрываем так, что можно подумать, это вы Донецк бомбите. Нет, это мирный взрыв.
Это мы мост строим.
Еще мы строим его так: вслед за водолазами и минерами идут археологи. И достают фантастические греческие глиняные чаши, ржавые гвозди, кованные генуэзскими кузнецами. Наконечники славянских стрел, татарские украшения, монеты всех стран, что торговали здесь — виноградом, медом, рабынями в мокрых от слез одеждах… Простите, нас, братья-небратья: ничего из этого, ни черепка, ни гвоздочка не принадлежит древнему укру. Может, и хотелось бы вам потрафить, однако правда сурова: греки, скифы, италийцы, тюрки, славяне просматриваются сквозь толщу огненных лет; даже английские косточки тут лежат, не говоря уж о турецких. А ваши новоявленные предки, что были трехметрового роста и вола могли спрятать в кармане шаровар, — нет.
Следом за археологами идут биологи. Понимаете, какое дело… Это у вас теперь кровь людская — водица. Те, кто не желает свято верить в укров, «хероев» и амеров, для вас не человек — вредитель-«колорад». А мы буквально каждую тварь божью бессловесную — жука, бурундука с зайцем, всякую птичку (будь она даже не гордый гоголь, а невзрачная авдотка), которые попали в зону строительства, — отселили на безопасное расстояние. Гнезда перенесли и норы вырыли. 117 видов. Заметьте, как тщательно мы их пересчитали: никаких «более 110». Или «около 120». Сто семнадцать — и точка. Тут точность нужна. Ум, доброта и квалификация. Это вам не советских истуканов валить.
Мы ж мост строим.
Прежде чем привезти сюда основной контингент тружеников, мы отгрохали комфортабельный поселок — такого даже на БАМе не было. Помните, вы там силами УССР станцию Ургал построили? Неужто не помните? А мы тут согласовали тысячестраничный проект моста — на 30 гигабайт компьютерной памяти. И сняли об этом кино. На три минуты. Говорят, что наше нынешнее поколение дольше внимание не концентрирует. А уж ваше после печенек тем более. Но при случае поглядите. Осилите, думаю. Поймете посыл.
Что еще сказать, раз уж речь про клипы и фильмы? Вы как-то со слезой стишки декламировали, насчет «никогда мы не будем братьями». Слали нам, чтоб нас проняло. Строители моста записали другой стих: не для вас. Для себя. Они поздравляют всех женщин мира (ну, и каждый свою) с 8 Марта и читают по одной строчке нашего великого поэта Александра Сергеевича Пушкина.
«Я помню чудное мгновенье», — начинает геодезист. «Передо мной явилась ты», — продолжает экскаваторщик. «Как мимолетное виденье», — выдает шофер. А когда дело доходит до «Душе настало пробужденье», которую круглолицый крупногабаритный монтажник (каска едва на макушке умещается) произносит, словно меха на баяне рвет, тут уж совершенно ясно становится: построим мы этот мост. За два года. Если война не вмешается. Но мы такого не допустим.
Главное, чему нас научила Русская весна, воссоединение с Крымом, — себя лучше понимать. Что нам надо. Что нами движет. Без чего жизнь не мила. Мы ж тоже лет двадцать назад сильно верили в заграницу, и ксендзы нас охмуряли, и полагали мы, совсем как вы сейчас, что кто-то поможет нам, кроме нас самих. Ну и еще ближайшей родни.
Переболели. Нас не трогают ваши «вата», «совки»… Мы наследуем нашу с вами вековую историю, а вы бежите от нее, как черт от ладана. Зря. Обруганный, любимый, ненавидимый, прекрасный, нескладный, такой нерушимый и такой уязвимый СССР продолжает питать нас не только фильмами и книгами. Не только электростанции (мы ж с вами на Днепрогэсе глину ногами месили, а вы теперь опоры пилите) и заводы его честно служат. Аэродром в Багерово под Керчью строили под возможную посадку космического «Бурана», принимал он тяжелые бомбардировщики, состарился. И на отсыпку основания нового моста пойдут его бетонные полосы.
Старые они, отработавшие свой срок, покрытые трещинами, словно морщинами, однако все равно — взлетные.
Владимир Мамонтов, газета «Культура»
А мы мост строим.
Мы строим его так, как научились за последние годы. Во Владивостоке натренировались, аж три штуки воздвигли. Мы, конечно, много чего за эти годы, пока живем с вами врозь, сделали неправильно. Начудили. Но и научились кое-чему. Вы, кстати, раньше тоже кое-что умели. Мы с вами. Через Днепр за 13 лет, с 1940-го по 1953-й (война помешала, конечно), был перекинут чудо-мост. Советский. Имени Патона. Первый в мире цельносварной. Без единого железного гвоздя-заклепки. И ведь стоит. Служит. По нему можно ходить толпой и скандировать «Хероям слава». Он железный. Он выдержит.
Но мы свой мост начинаем не со сварки. Не с песнопений. И даже не со свай. А с разминирования сотен снарядов Великой Отечественной, которые достаем из воды и из-под земли, а потом аккуратно штабелюем на бережку — и подрываем так, что можно подумать, это вы Донецк бомбите. Нет, это мирный взрыв.
Это мы мост строим.
Еще мы строим его так: вслед за водолазами и минерами идут археологи. И достают фантастические греческие глиняные чаши, ржавые гвозди, кованные генуэзскими кузнецами. Наконечники славянских стрел, татарские украшения, монеты всех стран, что торговали здесь — виноградом, медом, рабынями в мокрых от слез одеждах… Простите, нас, братья-небратья: ничего из этого, ни черепка, ни гвоздочка не принадлежит древнему укру. Может, и хотелось бы вам потрафить, однако правда сурова: греки, скифы, италийцы, тюрки, славяне просматриваются сквозь толщу огненных лет; даже английские косточки тут лежат, не говоря уж о турецких. А ваши новоявленные предки, что были трехметрового роста и вола могли спрятать в кармане шаровар, — нет.
Следом за археологами идут биологи. Понимаете, какое дело… Это у вас теперь кровь людская — водица. Те, кто не желает свято верить в укров, «хероев» и амеров, для вас не человек — вредитель-«колорад». А мы буквально каждую тварь божью бессловесную — жука, бурундука с зайцем, всякую птичку (будь она даже не гордый гоголь, а невзрачная авдотка), которые попали в зону строительства, — отселили на безопасное расстояние. Гнезда перенесли и норы вырыли. 117 видов. Заметьте, как тщательно мы их пересчитали: никаких «более 110». Или «около 120». Сто семнадцать — и точка. Тут точность нужна. Ум, доброта и квалификация. Это вам не советских истуканов валить.
Мы ж мост строим.
Прежде чем привезти сюда основной контингент тружеников, мы отгрохали комфортабельный поселок — такого даже на БАМе не было. Помните, вы там силами УССР станцию Ургал построили? Неужто не помните? А мы тут согласовали тысячестраничный проект моста — на 30 гигабайт компьютерной памяти. И сняли об этом кино. На три минуты. Говорят, что наше нынешнее поколение дольше внимание не концентрирует. А уж ваше после печенек тем более. Но при случае поглядите. Осилите, думаю. Поймете посыл.
Что еще сказать, раз уж речь про клипы и фильмы? Вы как-то со слезой стишки декламировали, насчет «никогда мы не будем братьями». Слали нам, чтоб нас проняло. Строители моста записали другой стих: не для вас. Для себя. Они поздравляют всех женщин мира (ну, и каждый свою) с 8 Марта и читают по одной строчке нашего великого поэта Александра Сергеевича Пушкина.
«Я помню чудное мгновенье», — начинает геодезист. «Передо мной явилась ты», — продолжает экскаваторщик. «Как мимолетное виденье», — выдает шофер. А когда дело доходит до «Душе настало пробужденье», которую круглолицый крупногабаритный монтажник (каска едва на макушке умещается) произносит, словно меха на баяне рвет, тут уж совершенно ясно становится: построим мы этот мост. За два года. Если война не вмешается. Но мы такого не допустим.
Главное, чему нас научила Русская весна, воссоединение с Крымом, — себя лучше понимать. Что нам надо. Что нами движет. Без чего жизнь не мила. Мы ж тоже лет двадцать назад сильно верили в заграницу, и ксендзы нас охмуряли, и полагали мы, совсем как вы сейчас, что кто-то поможет нам, кроме нас самих. Ну и еще ближайшей родни.
Переболели. Нас не трогают ваши «вата», «совки»… Мы наследуем нашу с вами вековую историю, а вы бежите от нее, как черт от ладана. Зря. Обруганный, любимый, ненавидимый, прекрасный, нескладный, такой нерушимый и такой уязвимый СССР продолжает питать нас не только фильмами и книгами. Не только электростанции (мы ж с вами на Днепрогэсе глину ногами месили, а вы теперь опоры пилите) и заводы его честно служат. Аэродром в Багерово под Керчью строили под возможную посадку космического «Бурана», принимал он тяжелые бомбардировщики, состарился. И на отсыпку основания нового моста пойдут его бетонные полосы.
Старые они, отработавшие свой срок, покрытые трещинами, словно морщинами, однако все равно — взлетные.
Владимир Мамонтов, газета «Культура»
Редакция портала может не разделять мнение автора
