Будущее российской экономики: между голоданием и кокаином
Презентация доклада Глазьева Совбезу и презентация доклада «Столыпинского клуба» Правительству — бесспорно, самые громкие события экономической жизни страны. Реакции в СМИ и в аналитическом сообществе в общем сводились или к тотальному отрицанию, или такому же тотальному одобрению.
Получается, что рецепт написания популярного экономического текста в современной российской публицистике довольно прост:
1. Журналист берет портрет Глазьева;
2. Если пишется статья для газеты «КоммерсантЪ», то журналист пририсовывает Глазьеву рога. Если пишется статья для газеты «Завтра», то журналист аккуратно пририсовывает Глазьеву нимб.
Впрочем, нужно отметить, что сторонники Глазьева из стана любителей левых идей реагируют на его сотрудничество со «Столыпинским клубом» подозрительно молчаливо. Остается искренне посочувствовать сложности их положения, особенно в контексте самоопределения соавтора Глазьева, бизнес-омбудсмена Бориса Титова, который заявил: «Наш взгляд — это взгляд рыночников-либералов, но при этом прагматиков».
Во имя вселенского разнообразия, попробуем пойти другим путем.
Важное уточнение: среди рядовых экономистов идеалисты есть. Их очень-очень немного, но они есть. А вот среди политиков идеалистов нет. Никаких. Вообще. Сергей Глазьев — политик. Очень прагматичный политик с хорошим экономическим образованием.
И еще раз подчеркиваю красным: Глазьев — прагматик. Это оценка может показаться странной для тех, кто только недавно начал следить за политической и экономической жизнью. Глазьев всегда был прагматиком. Он был прагматиком в эпоху самого ярого дерибана советского имущества, когда работал в Комитете внешнеэкономических связей РСФСР заместителем Петра Авена.
Да, того самого Петра Авена — одного из создателей «Семибанкирщины» и совладельца того самого «Альфа-Банка», о котором как о спонсоре Навального не писал только ленивый. Он был прагматиком, когда прошел в Думу по списку Демократической Партии России — организации, в которую «прибились» многие выходцы из «межрегиональной депутатской группы», сыгравшей ключевую роль в уничтожении СССР. Он был прагматиком, когда потом работал в команде генерала Лебедя, и не меньшим прагматиком в команде Зюганова.
История его взаимоотношений с союзниками по блоку «Родина» — тоже образец политического прагматизма. Это скорее хорошо, чем плохо. Как показывает практика и медаль «За вклад в создание Евразийского экономического союза» 1 степени, которой он заслужено награжден, прагматик Глазьев, работающий в рамках ограничений реального мира и административного аппарата, вполне способен принести государству ощутимую пользу. Во всех остальных случаях результаты бывают разные.
Качество результатов очень сильно зависит от того, с кем конкретно в тот или иной момент кооперируется академик Глазьев. Критиковать его за выбор аппаратных союзников — занятие бесперспективное, но нельзя не отметить, что эти союзники накладывают серьезный отпечаток на конкретные предложения, под которыми он подписывается.
Полный анализ программ Глазьева (доклад для комиссии Совбеза и доклад «Столыпинского Клуба») выходит за рамки этого текста, ибо над ними в течение нескольких месяцев работали команды экономистов, и полноценный разбор потребует как минимум аналогичных усилий.
Однако будет правильно рассмотреть один из ключевых аспектов программ Глазьева, а именно — предложения, связанные с изменением валютной и денежно-кредитной политики.
В качестве базового материала для анализа будет использоваться текст «Тот самый доклад. Угрозы России и противодействие им», опубликованный от имени Глазьева на сайте издания Однако, которое никак нельзя заподозрить в либерализме или желании навредить академику Глазьеву.
В тексте будут рассматриваться только конкретные предложения, изложенные в докладе для комиссии Совбеза, так как его вводную часть я считаю не экономическим, а политическим текстом, для написания которого с таким же успехом можно было привлечь не академика Глазьева, а писателя Проханова или журналиста Доренко. К сожалению, как сторонники, так и либеральные критики программы команды Глазьева предпочитают читать и анализировать только политическую часть.
Критика текущей ситуации, представленная в докладе, является во многом верной. Но от доклада ожидали конкретных решений, предложений, которые можно в обозримом будущем превратить в законодательные инициативы, инструкции ЦБ и директивы правительства. Вот на некоторых из этих конкретных предложений стоит остановиться.
Значительную часть доклада для Совбеза и доклада «Столыпинского Клуба» занимают предложения по деофшоризации экономики и стабилизации рубля. Некоторые из них попадают в категорию «это нужно было делать еще вчера». Самый яркий пример таких мер — это аннулирование соглашений об избежании двойного налогообложения с Кипром и Люксембургом — фактическими офшорами, в которых зарегистрировано значительное количество российских компаний. В эту же категорию входят такие меры, как ограничения на размер валютных позиций банков, стимулирование экспорта за рубли, ускорение создания «российского СВИФТ» для работы на уровне СНГ и/или БРИКС и т. д.
Фундаментальный конфликт вокруг денежной политики ЦБ РФ сводится к тому, что экономике объективно нужны более доступные кредитные ресурсы. Любой спор на эту тему идет по уже устоявшемуся сценарию, напоминающему классический шахматный дебют.
Противники ЦБ обвиняют его в том, что он «душит экономику» (и работает на МВФ, ЦРУ, марсиан — нужное подчеркнуть в зависимости от темперамента критика), и требуют запустить печатный станок ЦБ во имя экономического роста.
Либеральные и консервативные экономисты в ответ указывают на очевидные последствия «опускания ставки в пол»: свежеотпечатанные рубли немедленно уйдут из продуктивного сектора экономики в покупку (и вывоз) валюты, в финансирование импорта и в спекулятивные инвестиции на рынке недвижимости. Следующим этапом будет резкое падение курса (которое можно отсрочить лишь сжиганием резервов) и серьезнейший разгон инфляции. Доклады Глазьева должны были дать ответ именно на эти, очень серьезные аргументы противников «накачки экономики деньгами».
Если упростить, то от команды Глазьева ожидались конкретные ответы на два конкретных вопроса:
1. Если мы включаем рублевый станок, то как сделать так, чтобы деньги не утекли в валюту, не утекли из России и (самое главное) не разогнали инфляцию?
2. Если печатать рубль «под обеспечение доллара» — плохо, то чем и как предлагается заменить доллар в качестве обеспечения напечатанных рублей?
Команда Глазьева предложила свои ответы на эти вопросы.
Для того, чтобы избежать разгона инфляции предлагается целевое кредитование реального сектора экономики, совмещенное со строгим контролем расходования средств. Таким образом, предполагается, что деньги не уйдут на валютный рынок и не будут потрачены на потребление, позволив избежать инфляции. Более того, предполагается, что повышение эффективности существующих производств и использование передовых технологий позволит купировать инфляционный эффект.
Проблема с этим подходом заключается в том, что он хорош ровно настолько, насколько хороша надзорная система. Притом, что даже самая лучшая надзорная система не может решить три фундаментальные проблемы.
Первая: для развития многих производств нам нужны иностранные технологии и иностранное оборудование, то есть значительная часть «целевых кредитов» неизбежно придется потратить на закупку валюты, что будет сильно давить на курс рубля, и чем активнее будет работать печатный станок, тем сильнее будет обесцениваться рубль.
Вторая «негасимая» проблема: крупные предприятия реального сектора зачастую имеют сотни, а иногда и тысячи субподрядчиков, без которых они не могут работать и которым они будут платить только что напечатанными рублями. Можно себе представить систему жесткого контроля за несколькими сотнями крупных стратегических предприятий, но жесткий контроль расходов десятков тысяч их субподрядчиков представляется просто невыполнимой задачей: непонятно, откуда взять столько компетентных и кристально честных контролеров, а также непонятно, из каких денег платить им достойные зарплаты.
Третья фундаментальная проблема: на производствах у нас работают люди, а не роботы. Людям надо платить зарплату, причем в условиях дефицита кадров, промышленный рывок будет предполагать, что зарплата не может быть нищенской. Получается, что воленс-ноленс, а еще одна часть «рублевой накачки» будет уходить на потребительский рынок с потенциальными инфляционными последствиями. Сможет ли рост промышленности, эффективности производства и импортозамещения быстро (!) и полностью (!) компенсировать эти негативные эффекты — очень большой вопрос, который приобретает особую важность, если учитывать тот факт, что власть, включившая рублевый станок, не имеет право на ошибку: если инфляция и курс «рванут», то потом корректировать и восстанавливать будет просто нечего.
Особое внимание нужно обратить на тот факт, что вышеизложенные соображения не учитывают таких аспектов как использование «целевых кредитов» в целях личного или корпоративного обогащения, а также невероятный коррупционный потенциал на уровне структур, которые будут заведовать распределением «целевых напечатанных рублей». Не стоит делать вывод, что целевую эмиссию проводить вообще нельзя, «потому что все разворуют!», но стоит четко осознавать, что при массированной эмиссии, которую предлагает Глазьев и его союзники, любая ошибка молниеносно приведет к катастрофическим последствиям для экономики, по сравнению с которыми нынешний спад будет казаться очень легким недомоганием.
Отдельно нужно остановиться на предложениях по контролю за уходом капиталов за рубеж. Для того, чтобы рубли не утекли из России в рамках «бегства капиталов», предлагается, в строгом соответствии с академической теорией, ввести ограничения на движение капиталов. С полным списком предложенных мер можно ознакомиться в «Приложении 2» к докладу.
Ответ команды Глазьева — хороший, академичный, правильный и неэффективный в условиях реального мира. Это не значит, что описанные в нем меры не нужно принимать. Нужно. Но нужно понимать, что остановить вывоз капитала они не смогут даже близко. Максимальный эффект, на который можно рассчитывать — удорожание процесса вывоза капитала.
Можно долго и упорно спорить на теоретическом уровне, но вышеизложенная оценка эффективности мер, предложенных авторами доклада, легко доказывается практикой, которая, как известно, является критерием истины.
В качестве доказательства возьмем пример КНР, где:
а) уже существуют жестокие ограничения на вывоз капитала, вплоть до таких, на ввод которых команда Глазьева не может даже надеяться. Например, запрет физическим лицам на перевод за рубеж более 50 тысяч долларов в год без письменного особого разрешения специальной комиссии (SAFE);
б) за нарушениями режима ограничения вывоза капиталов следит китайская система национальной безопасности, которая активно применяет «экстрасудебные меры воздействия» и в особо сложных тяжелых случаях (предполагающих системную коррупцию) может применить меру, о которой так мечтают интернет-патриоты, а именно — расстрел.
Несмотря на такие серьезные ограничения и риски, практика показывает, что вывоз капитала из КНР идет полных ходом. Это особенно заметно в двух местах на планете: Лондоне и Сиднее.
Как известно, лондонскую элитную недвижимость (с ценником от 2 миллионов долларов и выше) активнее всего скупают три категории иностранных клиентов:
Примеры:
Только вот незадача: в арабских странах и России ограничений на вывоз капитала практически нет, а в Китае — есть, причем довольно жесткие. Вы можете себе представить, сколько лет нужно честно вывозить по 50 тысяч долларов в год чтобы купить лондонский особняк за 5 миллионов долларов?
И чтобы никому не казалось, что в вывозе капитала участвуют только богатые и влиятельные китайцы, давайте посмотрим на Австралию — любимое место вывоза капиталов китайского среднего класса.
Фотографии с австралийских «ярмарок недвижимости» говорят сами за себя:
Для австралийских застройщиков китайский средний класс — это главные платежеспособные иностранные клиенты, что, впрочем, признают и западные СМИ, жалующиеся на то, что китайцы вытесняют с рынка молодых австралийцев, которые не могут себе позволить выросшие цены.
Вопрос о том, как это возможно с учетом ограничения в 50 000 долларов в год — риторический, хотя на него есть вполне конкретные ответы в виде схем доступных даже китайскому среднему классу.
На макро уровне наблюдается постоянное соревнование между теми, кто ловит «контрабандистов капитала» и теми, кто занимается его контрабандным или окололегальным вывозом. На июль текущего года в этом «матче» китайское государство, несмотря на развитый репрессивно-контрольный аппарат, проигрывает со счетом минус 90 миллиардов долларов в месяц.
Вывод: меры по ограничению движения капитала, изложенные в докладе команды Глазьева, можно (после дополнительной экспертной оценки) ввести в законодательство, но ожидать, что они смогут полностью остановить вывоз капитала из России и серьезное падение курса рубля в случае резкой накачки экономики деньгами — нельзя. Практика КНР показывает ограниченную эффективность подобных методов.
На вопрос «если не доллар, то что?» команда Глазьева дает очень оригинальный и неожиданный ответ, который содержится в «Приложении 4» доклада.
Я настаиваю на том, чтобы читатели ознакомились именно со списком конкретных предложений, так как в личных дискуссиях мне приходилось сталкиваться с аргументом «не мог Глазьев написать такого». Факты — вещь упрямая, и именно ради ознакомления с фактами я настаиваю на прочтении списка конкретных мер, изложенных в докладе, а не на вольном пересказе «политического» раздела доклада в СМИ.
В качестве инструмента стимулирования экономики предлагается:
Ломбардный список ЦБ — это список ценных бумаг, под залог которых ЦБ обязан выдавать кредиты банкам, то есть впрыскивать в экономику «новые» рубли. Что нам предлагает команда Глазьева? Команда Глазьева говорит: «выпускать рубли, обеспеченные долларами — плохо!» и это правда, но в замен нам предлагается выпускать рубли в том числе под залог «векселей платежеспособных предприятий». Давайте переведем это на практический язык с учетом условий российской экономической реальности.
Дано: Приоритетный сектор — сельское хозяйство. Честный белый и пушистый дагестанский банк «Аул-Банк» и не менее честное белое и пушистое сельхоз предприятие ООО «Овец-трейд», которое работает в приоритетном секторе и является очень платежеспособным (аудиторы и эксперты из «Аул-Банка» мамой клянутся что это так!).
Если следовать букве этого предложения, получается, что «Аул-Банк» сможет заложить в ЦБ вексель ООО «Овец-трейд», и ЦБ будет обязан выдать ему рубли. Более того, на полученные рубли (мы же развиваем сельское хозяйство, да?) «Аул-Банк» сможет немедленно купить еще и векселя ООО «Баран-трейд» и снова заложить их в ЦБ, и таких «прокруток» будет много. Очевидно, что таким образом экономика действительно накачается деньгами, только вот о том, какая покупательская способность будет у таких рублей (не говоря уже о курсе доллара), лучше даже не думать. Вместо рублей, «обеспеченных долларом», правительству предлагается рубль «обеспеченный векселями платежеспособных предприятий».
Можно было бы предположить, что авторы доклада подразумевали только «большие государственные предприятия», но тогда сам смысл предложения теряется полностью, ибо облигации таких предприятий: от Роснефти до Аэрофлота и РЖД — в ломбардном списке ЦБ уже есть, в чем каждый желающий может убедиться самостоятельно на сайте ЦБ.
Может показаться, что это предложение должно относиться только к крупным государственным банкам, которые будут проверять неподкупные комиссары в пыльных шлемах, но это не так. К сожалению, возникает впечатление, что по крайней мере один раздел из доклада команды Глазьева для Совбеза писало частное банковское лобби, которое очень обиделось на череду отзыва лицензий у «банков-прачечных». Цитата из доклада: «Необходимо принять следующие меры по устранению угроз дестабилизации банковской системы, возникающих в связи с цепочкой банкротств лишаемых лицензий коммерческих банков».
Видимо, подразумевается, что у нас банковский сектор страдает от отзывов лицензий, а не от того, что бизнес-модель значительного числа частных банков сводится к тому, чтобы набрать вкладов и кредитов, потом вывести активы из банка и повторять это до тех пор, пока не отзовут лицензию, оставив государству сомнительное удовольствие платить вкладчикам. Потом те же собственники повторяют эту же схему с новыми банками, а государство исправно платит за всех, несмотря на то, что у ЦБ есть все инструменты для того, чтобы прекратить это безобразие.
Вместо того, чтобы требовать санации и децимации этого уродливого наследия 90-х, коим является наш «кидально-прачечный» частный банковский сектор, команда Глазьева предлагает не только накачать его деньгами, но еще и дать нашим невероятно честным, белым и пушистым банкирам самим оценивать финансовое состояние своих банков. Вот неполный список конкретных мер по поддержке наших дорогих ростовщиков из приложений к нашумевшему докладу:
Комментарий: то есть теперь перед смертью банк сможет получить у АСВ еще и кредит в размере четверти вкладов. Банковские менеджеры прыгают от радости.
Комментарий: Отлично. Рубль, обеспеченный долларом — это плохо. Видимо, рубль напечатанный под честное слово банков, которым скоро придет конец — это хорошо.
Комментарий: ЦБ РФ, к сожалению, достаточно всеяден в плане кредитования банков под различные залоги, но, действительно, тут есть куда расширить список потенциальных залогов. У каждого из читателей, наверное, есть знакомый, который купил айфон или холодильник в кредит и теперь со скрипом его выплачивает. Есть риск, что портфель таких кредитов может оказаться в залоге ЦБ для получения кредита в виде свеженапечатанных рублей.
Вишенка на торте:
Комментарий: Базель-2 — это документ, содержащий методические рекомендации в области банковского регулирования, и банкиры его очень не любят, так как он заставляет банки ограничивать взятые на себя риски, что сильно повышает стабильность банка, но очень мешает любимой схеме российских банкиров: набери долгов и депозитов, выведи деньги под видом кредитов на подставные фирмы, оставь лопнувший банк государству чтобы оно заплатило за все.
Понятно, что оценка кредитного риска на основе рейтингов западных агентств — это плохо, но почему команда Глазьева не предлагает заменить их рейтингами российских рейтинговых агентств, а требует, чтобы эту оценку давали сами банкиры? Проблема в том, что банкиры кровно заинтересованы в том, чтобы даже самый убогий кредит, выданный фирме однодневке, через которую из банка выводят деньги, имел очень-очень высокий внутренний рейтинг, так как это позволит «накачать» однодневку дополнительными деньгами. Как вообще можно предлагать, чтобы банкиры контролировали и оценивали сами себя?!
Понимаю, что есть соблазн заявить, что это все не страшно в случае жесткого надзора за банками. Вынужден процитировать другое предложение Глазьева, уже из доклада «Столыпинского Клуба»:
Повысить персональную ответственность чиновников контрольно-надзорных и правоохранительных органов за преднамеренное воспрепятствование предпринимательской деятельности».
Уж очень плохо вяжется фактическое продолжение «медведевской гуманизации» с предполагаемым регулированием, которое почему-то нигде конкретно не описывается. Кстати, угадайте, по какой статье обвиняются все беглые банкиры, например, «лондонский» банкир Пугачев, с которого государство пытается взыскать миллиард долларов? Правильно, по 159 — «Мошенничество», той самой статье, которую предлагают «гуманизировать» Глазьев и его коллеги из «Столыпинского Клуба».
Переходим к выводам:
С набором предложений команды Глазьева, которые изложены в докладе для комиссии Совбеза и в докладе «Столыпинского Клуба», произойдет то же самое, что происходит со всеми подобными документами, попадающими на стол президента, независимо от их источника. Они пройдут жесткую фильтрацию. Некоторые предложения, особенно в сфере деофшоризации и продвижении экспорта за рубли, имеют неплохие шансы на реализацию, a некоторые другие предложения будут выкинуты в корзину.
Президент недвусмысленно поддерживает продвижение рублевого экспорта в топливно-энергетическом комплексе. В. Путин, заседание комиссии по ТЭК, 26 октября 2015 года:
Новых мер по деофшоризации до нового года не будет, так как срок «офшорной амнистии» истекает именно 31 декабря, а президент известен тем, что всегда выполняет свои обещания. Охота за теми, кто не воспользовался «амнистией» — это уже дело 2016 года.
Из списка потенциальных мер гарантированно будут вычеркнуты особо одиозные «хотелки» банковского лобби. Банковский сектор будут чистить, и единственное, что может измениться — это скорость зачистки.
Ситуацию с денежно-кредитной политикой и стимулированием экономики можно описать следующей метафорой: «Министерство финансов предлагает лечить российскую экономику целебным голоданием». От такого лечения наша экономика может просто умереть с голоду.
Команда Глазьева фактически предлагает взбодрить экономику ударной дозой кокаина. Она непременно взбодрится, после чего умрет от сердечного приступа, но счастливой.
Поставленный перед выбором между плохим вариантом и рискованным вариантом, Путин как всегда выберет третий, который будет соответствовать, с одной стороны, интересам страны, а с другой стороны — будет реализуемым с учетом тех ограничений, которые присуще реальному миру, реальной российской экономике и реальному российскому чиновничеству. Продолжая метафору, можно сказать, что вместо голода и кокаина Путин пропишет экономике витамины и здоровую физическую нагрузку.
На практике это означает, что никакого радикального «заливания экономики рублями» не будет, но целевое государственное кредитование ключевых направлений и проектов будет расти. Нам нужно будет пройти по лезвию бритвы между риском неконтролируемой инфляции и риском неконтролируемого сжатия экономики из-за падения инвестиционной активности.
Говорить хорошее о российской экономике — это не комильфо и, к сожалению, мы оказались в ситуации, когда практически каждая элитная группа нашей страны кровно заинтересована в том, чтобы как можно сильнее напугать рядовых россиян, преследуя при этом сугубо свои личные интересы.
Правительство заинтересованно в том, чтобы минимизировать влияние топливно-энергетического сектора, остающийся опорой политических сил, с которыми конкурируют наши системные либералы. Происходит продвижение месседжа «экономика России в системном кризисе, и у нас есть выбор: умереть или прямо сейчас урезать оборонку, социалку и поднять налоги на нефтяников».
Представители ТЭК и их медийные рупоры отвечают той же монетой и продвигают месседж «экономика России в системном кризисе, и в этом виновато правительство».
Олигархический бизнес и его медийные ресурсы решают задачу выживания в условиях изоляции от западного рынка капитала. За редким исключением этот бизнес не может, не хочет и не умеет жить и развиваться на свои деньги, он всегда пытается взять чужие, а потом требовать от государства, чтобы государство заплатило по их долгам под угрозой социального взрыва. Это относится ко многим частным предприятиям ресурсного сектора и многим частным банкам. У них одна цель — снова присосаться к источнику халявных денег, возвращать которые потом будет государство.
Для достижения этой цели лоббисты и журналисты ежедневно продвигают в инфосфере месседж «экономика России в системном кризисе и для того чтобы ее спасти бизнесу нужно срочно дать много-много-много дешевых длинных денег». Побочные последствия этих действий, как вы уже догадались, олигархический бизнес не интересуют вообще, зато жаловаться на «ростовщическую банковскую систему» они умеют очень убедительно, аж слезу выдавливают из непритязательных читателей интернет-СМИ.
На этот медийный шабаш крайне неудачно накладывается активность медийных и околомедийных «профессиональных патриотов», которые в силу низкого профессионализма пытаются создать себе дешевую популярность за счет критики власти. Эти «профпатриоты» уверенны, что из-за определенных культурных травм нашего общества, значительная часть аудитории воспринимает человека, говорящего что-то позитивное, или как подлеца, или как дурака.
Убедительно работать с фактурой они не умеют и не хотят, а значит, для того, чтобы выглядеть в глазах этого сегмента аудитории героями и завоевать доверие этих людей, «профпатриоты» занимаются медийными наездами на власть. В силу того, что президента критиковать они не могут, им приходится концентрироваться на месседжах вида «экономика России — в кризисе, в правительстве — враги, один я — д'Артаньян», а потом проявлять чудеса изворотливости в попытках объяснить, почему Путин не хочет применять, казалось бы, такие простые и очевидные «волшебные рецепты» по спасению экономики.
В результате получается бредовая ситуация: экономика держится лучше ожиданий, а в инфосфере настроение такое, как будто мы все умрем завтра от голода. Два года назад на вопрос «что будет, если отключить Россию от западных рынков капитала, от долларовых и евровых кредитов, совместив это с падением нефти до 40 долларов за баррель?», ответ большинства экспертов сводился бы к различным нецензурным формам фразы «нам — конец».
Сегодня после года санкций и низкой нефти у нас наблюдается истерика из-за падения ВВП, которое даже не дошло до уровня предыдущего кризиса. Это примерно то же самое, как жаловаться на сильную зубную боль после того, как в вас всадили пулеметную очередь и вы остались живы.
Еще на первом этапе обострения противостояния с Западом Путин обозначил срок экономических трудностей — нашей экономике потребуется два года на то, чтобы прийти в себя. Коллективная истерика в этом процессе не поможет никому, кроме наших общих врагов.
Стоит подчеркнуть:
нам под руководством президента и его доверенной команды предстоит пройти по лезвию бритвы между риском неконтролируемой инфляции и риском неконтролируемого экономического сжатия, вызванного падением инвестиций, но золотая середина будет найдена.
Нам предстоит решить значительное количество сложных и системных проблем, но у нас все обязательно получится.
*
Получается, что рецепт написания популярного экономического текста в современной российской публицистике довольно прост:
1. Журналист берет портрет Глазьева;
2. Если пишется статья для газеты «КоммерсантЪ», то журналист пририсовывает Глазьеву рога. Если пишется статья для газеты «Завтра», то журналист аккуратно пририсовывает Глазьеву нимб.
Впрочем, нужно отметить, что сторонники Глазьева из стана любителей левых идей реагируют на его сотрудничество со «Столыпинским клубом» подозрительно молчаливо. Остается искренне посочувствовать сложности их положения, особенно в контексте самоопределения соавтора Глазьева, бизнес-омбудсмена Бориса Титова, который заявил: «Наш взгляд — это взгляд рыночников-либералов, но при этом прагматиков».
Во имя вселенского разнообразия, попробуем пойти другим путем.
Важное уточнение: среди рядовых экономистов идеалисты есть. Их очень-очень немного, но они есть. А вот среди политиков идеалистов нет. Никаких. Вообще. Сергей Глазьев — политик. Очень прагматичный политик с хорошим экономическим образованием.
И еще раз подчеркиваю красным: Глазьев — прагматик. Это оценка может показаться странной для тех, кто только недавно начал следить за политической и экономической жизнью. Глазьев всегда был прагматиком. Он был прагматиком в эпоху самого ярого дерибана советского имущества, когда работал в Комитете внешнеэкономических связей РСФСР заместителем Петра Авена.
Да, того самого Петра Авена — одного из создателей «Семибанкирщины» и совладельца того самого «Альфа-Банка», о котором как о спонсоре Навального не писал только ленивый. Он был прагматиком, когда прошел в Думу по списку Демократической Партии России — организации, в которую «прибились» многие выходцы из «межрегиональной депутатской группы», сыгравшей ключевую роль в уничтожении СССР. Он был прагматиком, когда потом работал в команде генерала Лебедя, и не меньшим прагматиком в команде Зюганова.
Качество результатов очень сильно зависит от того, с кем конкретно в тот или иной момент кооперируется академик Глазьев. Критиковать его за выбор аппаратных союзников — занятие бесперспективное, но нельзя не отметить, что эти союзники накладывают серьезный отпечаток на конкретные предложения, под которыми он подписывается.
Полный анализ программ Глазьева (доклад для комиссии Совбеза и доклад «Столыпинского Клуба») выходит за рамки этого текста, ибо над ними в течение нескольких месяцев работали команды экономистов, и полноценный разбор потребует как минимум аналогичных усилий.
Однако будет правильно рассмотреть один из ключевых аспектов программ Глазьева, а именно — предложения, связанные с изменением валютной и денежно-кредитной политики.
В качестве базового материала для анализа будет использоваться текст «Тот самый доклад. Угрозы России и противодействие им», опубликованный от имени Глазьева на сайте издания Однако, которое никак нельзя заподозрить в либерализме или желании навредить академику Глазьеву.
В тексте будут рассматриваться только конкретные предложения, изложенные в докладе для комиссии Совбеза, так как его вводную часть я считаю не экономическим, а политическим текстом, для написания которого с таким же успехом можно было привлечь не академика Глазьева, а писателя Проханова или журналиста Доренко. К сожалению, как сторонники, так и либеральные критики программы команды Глазьева предпочитают читать и анализировать только политическую часть.
Критика текущей ситуации, представленная в докладе, является во многом верной. Но от доклада ожидали конкретных решений, предложений, которые можно в обозримом будущем превратить в законодательные инициативы, инструкции ЦБ и директивы правительства. Вот на некоторых из этих конкретных предложений стоит остановиться.
Значительную часть доклада для Совбеза и доклада «Столыпинского Клуба» занимают предложения по деофшоризации экономики и стабилизации рубля. Некоторые из них попадают в категорию «это нужно было делать еще вчера». Самый яркий пример таких мер — это аннулирование соглашений об избежании двойного налогообложения с Кипром и Люксембургом — фактическими офшорами, в которых зарегистрировано значительное количество российских компаний. В эту же категорию входят такие меры, как ограничения на размер валютных позиций банков, стимулирование экспорта за рубли, ускорение создания «российского СВИФТ» для работы на уровне СНГ и/или БРИКС и т. д.
Фундаментальный конфликт вокруг денежной политики ЦБ РФ сводится к тому, что экономике объективно нужны более доступные кредитные ресурсы. Любой спор на эту тему идет по уже устоявшемуся сценарию, напоминающему классический шахматный дебют.
Противники ЦБ обвиняют его в том, что он «душит экономику» (и работает на МВФ, ЦРУ, марсиан — нужное подчеркнуть в зависимости от темперамента критика), и требуют запустить печатный станок ЦБ во имя экономического роста.
Либеральные и консервативные экономисты в ответ указывают на очевидные последствия «опускания ставки в пол»: свежеотпечатанные рубли немедленно уйдут из продуктивного сектора экономики в покупку (и вывоз) валюты, в финансирование импорта и в спекулятивные инвестиции на рынке недвижимости. Следующим этапом будет резкое падение курса (которое можно отсрочить лишь сжиганием резервов) и серьезнейший разгон инфляции. Доклады Глазьева должны были дать ответ именно на эти, очень серьезные аргументы противников «накачки экономики деньгами».
Если упростить, то от команды Глазьева ожидались конкретные ответы на два конкретных вопроса:
1. Если мы включаем рублевый станок, то как сделать так, чтобы деньги не утекли в валюту, не утекли из России и (самое главное) не разогнали инфляцию?
2. Если печатать рубль «под обеспечение доллара» — плохо, то чем и как предлагается заменить доллар в качестве обеспечения напечатанных рублей?
Команда Глазьева предложила свои ответы на эти вопросы.
Для того, чтобы избежать разгона инфляции предлагается целевое кредитование реального сектора экономики, совмещенное со строгим контролем расходования средств. Таким образом, предполагается, что деньги не уйдут на валютный рынок и не будут потрачены на потребление, позволив избежать инфляции. Более того, предполагается, что повышение эффективности существующих производств и использование передовых технологий позволит купировать инфляционный эффект.
Проблема с этим подходом заключается в том, что он хорош ровно настолько, насколько хороша надзорная система. Притом, что даже самая лучшая надзорная система не может решить три фундаментальные проблемы.
Первая: для развития многих производств нам нужны иностранные технологии и иностранное оборудование, то есть значительная часть «целевых кредитов» неизбежно придется потратить на закупку валюты, что будет сильно давить на курс рубля, и чем активнее будет работать печатный станок, тем сильнее будет обесцениваться рубль.
Вторая «негасимая» проблема: крупные предприятия реального сектора зачастую имеют сотни, а иногда и тысячи субподрядчиков, без которых они не могут работать и которым они будут платить только что напечатанными рублями. Можно себе представить систему жесткого контроля за несколькими сотнями крупных стратегических предприятий, но жесткий контроль расходов десятков тысяч их субподрядчиков представляется просто невыполнимой задачей: непонятно, откуда взять столько компетентных и кристально честных контролеров, а также непонятно, из каких денег платить им достойные зарплаты.
Третья фундаментальная проблема: на производствах у нас работают люди, а не роботы. Людям надо платить зарплату, причем в условиях дефицита кадров, промышленный рывок будет предполагать, что зарплата не может быть нищенской. Получается, что воленс-ноленс, а еще одна часть «рублевой накачки» будет уходить на потребительский рынок с потенциальными инфляционными последствиями. Сможет ли рост промышленности, эффективности производства и импортозамещения быстро (!) и полностью (!) компенсировать эти негативные эффекты — очень большой вопрос, который приобретает особую важность, если учитывать тот факт, что власть, включившая рублевый станок, не имеет право на ошибку: если инфляция и курс «рванут», то потом корректировать и восстанавливать будет просто нечего.
Особое внимание нужно обратить на тот факт, что вышеизложенные соображения не учитывают таких аспектов как использование «целевых кредитов» в целях личного или корпоративного обогащения, а также невероятный коррупционный потенциал на уровне структур, которые будут заведовать распределением «целевых напечатанных рублей». Не стоит делать вывод, что целевую эмиссию проводить вообще нельзя, «потому что все разворуют!», но стоит четко осознавать, что при массированной эмиссии, которую предлагает Глазьев и его союзники, любая ошибка молниеносно приведет к катастрофическим последствиям для экономики, по сравнению с которыми нынешний спад будет казаться очень легким недомоганием.
Отдельно нужно остановиться на предложениях по контролю за уходом капиталов за рубеж. Для того, чтобы рубли не утекли из России в рамках «бегства капиталов», предлагается, в строгом соответствии с академической теорией, ввести ограничения на движение капиталов. С полным списком предложенных мер можно ознакомиться в «Приложении 2» к докладу.
Ответ команды Глазьева — хороший, академичный, правильный и неэффективный в условиях реального мира. Это не значит, что описанные в нем меры не нужно принимать. Нужно. Но нужно понимать, что остановить вывоз капитала они не смогут даже близко. Максимальный эффект, на который можно рассчитывать — удорожание процесса вывоза капитала.
Можно долго и упорно спорить на теоретическом уровне, но вышеизложенная оценка эффективности мер, предложенных авторами доклада, легко доказывается практикой, которая, как известно, является критерием истины.
В качестве доказательства возьмем пример КНР, где:
а) уже существуют жестокие ограничения на вывоз капитала, вплоть до таких, на ввод которых команда Глазьева не может даже надеяться. Например, запрет физическим лицам на перевод за рубеж более 50 тысяч долларов в год без письменного особого разрешения специальной комиссии (SAFE);
б) за нарушениями режима ограничения вывоза капиталов следит китайская система национальной безопасности, которая активно применяет «экстрасудебные меры воздействия» и в особо сложных тяжелых случаях (предполагающих системную коррупцию) может применить меру, о которой так мечтают интернет-патриоты, а именно — расстрел.
Несмотря на такие серьезные ограничения и риски, практика показывает, что вывоз капитала из КНР идет полных ходом. Это особенно заметно в двух местах на планете: Лондоне и Сиднее.
Как известно, лондонскую элитную недвижимость (с ценником от 2 миллионов долларов и выше) активнее всего скупают три категории иностранных клиентов:
- арабские шейхи;
- российские олигархи;
- китайские бизнесмены и чиновники.
Примеры:
- «Китайские богачи ищут укрытие от бури на фондовом рынке в зарубежной недвижимости»;
- «Состоятельные китайцы хотят больше инвестировать в элитную недвижимость Лондона»;
- «Китайские покупатели усугубляют дефицит жилья в Великобритании»;
- «Китайцы ищут убежище для своих денег в лондонской недвижимости».
Только вот незадача: в арабских странах и России ограничений на вывоз капитала практически нет, а в Китае — есть, причем довольно жесткие. Вы можете себе представить, сколько лет нужно честно вывозить по 50 тысяч долларов в год чтобы купить лондонский особняк за 5 миллионов долларов?
И чтобы никому не казалось, что в вывозе капитала участвуют только богатые и влиятельные китайцы, давайте посмотрим на Австралию — любимое место вывоза капиталов китайского среднего класса.
Фотографии с австралийских «ярмарок недвижимости» говорят сами за себя:
Для австралийских застройщиков китайский средний класс — это главные платежеспособные иностранные клиенты, что, впрочем, признают и западные СМИ, жалующиеся на то, что китайцы вытесняют с рынка молодых австралийцев, которые не могут себе позволить выросшие цены.
Вопрос о том, как это возможно с учетом ограничения в 50 000 долларов в год — риторический, хотя на него есть вполне конкретные ответы в виде схем доступных даже китайскому среднему классу.
На макро уровне наблюдается постоянное соревнование между теми, кто ловит «контрабандистов капитала» и теми, кто занимается его контрабандным или окололегальным вывозом. На июль текущего года в этом «матче» китайское государство, несмотря на развитый репрессивно-контрольный аппарат, проигрывает со счетом минус 90 миллиардов долларов в месяц.
Вывод: меры по ограничению движения капитала, изложенные в докладе команды Глазьева, можно (после дополнительной экспертной оценки) ввести в законодательство, но ожидать, что они смогут полностью остановить вывоз капитала из России и серьезное падение курса рубля в случае резкой накачки экономики деньгами — нельзя. Практика КНР показывает ограниченную эффективность подобных методов.
На вопрос «если не доллар, то что?» команда Глазьева дает очень оригинальный и неожиданный ответ, который содержится в «Приложении 4» доклада.
Я настаиваю на том, чтобы читатели ознакомились именно со списком конкретных предложений, так как в личных дискуссиях мне приходилось сталкиваться с аргументом «не мог Глазьев написать такого». Факты — вещь упрямая, и именно ради ознакомления с фактами я настаиваю на прочтении списка конкретных мер, изложенных в докладе, а не на вольном пересказе «политического» раздела доклада в СМИ.
В качестве инструмента стимулирования экономики предлагается:
Цитата
«1.3. Кардинальное расширение ломбардного списка Центрального банка, включение в него векселей и облигаций платежеспособных предприятий, работающих в приоритетных направлениях, институтов развития, гарантий федерального правительства, субъектов федерации и муниципалитетов»
Ломбардный список ЦБ — это список ценных бумаг, под залог которых ЦБ обязан выдавать кредиты банкам, то есть впрыскивать в экономику «новые» рубли. Что нам предлагает команда Глазьева? Команда Глазьева говорит: «выпускать рубли, обеспеченные долларами — плохо!» и это правда, но в замен нам предлагается выпускать рубли в том числе под залог «векселей платежеспособных предприятий». Давайте переведем это на практический язык с учетом условий российской экономической реальности.
Дано: Приоритетный сектор — сельское хозяйство. Честный белый и пушистый дагестанский банк «Аул-Банк» и не менее честное белое и пушистое сельхоз предприятие ООО «Овец-трейд», которое работает в приоритетном секторе и является очень платежеспособным (аудиторы и эксперты из «Аул-Банка» мамой клянутся что это так!).
Если следовать букве этого предложения, получается, что «Аул-Банк» сможет заложить в ЦБ вексель ООО «Овец-трейд», и ЦБ будет обязан выдать ему рубли. Более того, на полученные рубли (мы же развиваем сельское хозяйство, да?) «Аул-Банк» сможет немедленно купить еще и векселя ООО «Баран-трейд» и снова заложить их в ЦБ, и таких «прокруток» будет много. Очевидно, что таким образом экономика действительно накачается деньгами, только вот о том, какая покупательская способность будет у таких рублей (не говоря уже о курсе доллара), лучше даже не думать. Вместо рублей, «обеспеченных долларом», правительству предлагается рубль «обеспеченный векселями платежеспособных предприятий».
Можно было бы предположить, что авторы доклада подразумевали только «большие государственные предприятия», но тогда сам смысл предложения теряется полностью, ибо облигации таких предприятий: от Роснефти до Аэрофлота и РЖД — в ломбардном списке ЦБ уже есть, в чем каждый желающий может убедиться самостоятельно на сайте ЦБ.
Может показаться, что это предложение должно относиться только к крупным государственным банкам, которые будут проверять неподкупные комиссары в пыльных шлемах, но это не так. К сожалению, возникает впечатление, что по крайней мере один раздел из доклада команды Глазьева для Совбеза писало частное банковское лобби, которое очень обиделось на череду отзыва лицензий у «банков-прачечных». Цитата из доклада: «Необходимо принять следующие меры по устранению угроз дестабилизации банковской системы, возникающих в связи с цепочкой банкротств лишаемых лицензий коммерческих банков».
Видимо, подразумевается, что у нас банковский сектор страдает от отзывов лицензий, а не от того, что бизнес-модель значительного числа частных банков сводится к тому, чтобы набрать вкладов и кредитов, потом вывести активы из банка и повторять это до тех пор, пока не отзовут лицензию, оставив государству сомнительное удовольствие платить вкладчикам. Потом те же собственники повторяют эту же схему с новыми банками, а государство исправно платит за всех, несмотря на то, что у ЦБ есть все инструменты для того, чтобы прекратить это безобразие.
Вместо того, чтобы требовать санации и децимации этого уродливого наследия 90-х, коим является наш «кидально-прачечный» частный банковский сектор, команда Глазьева предлагает не только накачать его деньгами, но еще и дать нашим невероятно честным, белым и пушистым банкирам самим оценивать финансовое состояние своих банков. Вот неполный список конкретных мер по поддержке наших дорогих ростовщиков из приложений к нашумевшему докладу:
Цитата
«3.1. Предоставление коммерческим банкам возможности немедленного получения стабилизационных кредитов на цели удовлетворения панических требований физических лиц в размере до 25% объема депозитов граждан».
Комментарий: то есть теперь перед смертью банк сможет получить у АСВ еще и кредит в размере четверти вкладов. Банковские менеджеры прыгают от радости.
Цитата
«3.2. Возобновление проведения Банком России беззалоговых кредитных аукционов для банков, испытывающих дефицит ликвидности».
Комментарий: Отлично. Рубль, обеспеченный долларом — это плохо. Видимо, рубль напечатанный под честное слово банков, которым скоро придет конец — это хорошо.
Цитата
«3.3. Предпринять срочные меры по поддержанию текущей ликвидности банков: снижение отчислений в Фонд обязательных резервов; увеличение возможностей кредитования банков под залог «нерыночных активов»; расширение разнообразия таких активов».
Комментарий: ЦБ РФ, к сожалению, достаточно всеяден в плане кредитования банков под различные залоги, но, действительно, тут есть куда расширить список потенциальных залогов. У каждого из читателей, наверное, есть знакомый, который купил айфон или холодильник в кредит и теперь со скрипом его выплачивает. Есть риск, что портфель таких кредитов может оказаться в залоге ЦБ для получения кредита в виде свеженапечатанных рублей.
Вишенка на торте:
Цитата
«В рамках Базеля-2 расчет кредитного риска вести на основе внутренних рейтингов банков взамен рейтингов международных агентств, несостоятельность и непрофессионализм которых проявились в ходе финансового кризиса 2007−2008 годов».
Комментарий: Базель-2 — это документ, содержащий методические рекомендации в области банковского регулирования, и банкиры его очень не любят, так как он заставляет банки ограничивать взятые на себя риски, что сильно повышает стабильность банка, но очень мешает любимой схеме российских банкиров: набери долгов и депозитов, выведи деньги под видом кредитов на подставные фирмы, оставь лопнувший банк государству чтобы оно заплатило за все.
Понятно, что оценка кредитного риска на основе рейтингов западных агентств — это плохо, но почему команда Глазьева не предлагает заменить их рейтингами российских рейтинговых агентств, а требует, чтобы эту оценку давали сами банкиры? Проблема в том, что банкиры кровно заинтересованы в том, чтобы даже самый убогий кредит, выданный фирме однодневке, через которую из банка выводят деньги, имел очень-очень высокий внутренний рейтинг, так как это позволит «накачать» однодневку дополнительными деньгами. Как вообще можно предлагать, чтобы банкиры контролировали и оценивали сами себя?!
Понимаю, что есть соблазн заявить, что это все не страшно в случае жесткого надзора за банками. Вынужден процитировать другое предложение Глазьева, уже из доклада «Столыпинского Клуба»:
Цитата
«Принять 6-ой пакет гуманизации уголовного законодательства, включая кардинальное изменение в использовании 159 статьи УК РФ («Мошенничество»).
Повысить персональную ответственность чиновников контрольно-надзорных и правоохранительных органов за преднамеренное воспрепятствование предпринимательской деятельности».
Уж очень плохо вяжется фактическое продолжение «медведевской гуманизации» с предполагаемым регулированием, которое почему-то нигде конкретно не описывается. Кстати, угадайте, по какой статье обвиняются все беглые банкиры, например, «лондонский» банкир Пугачев, с которого государство пытается взыскать миллиард долларов? Правильно, по 159 — «Мошенничество», той самой статье, которую предлагают «гуманизировать» Глазьев и его коллеги из «Столыпинского Клуба».
Переходим к выводам:
С набором предложений команды Глазьева, которые изложены в докладе для комиссии Совбеза и в докладе «Столыпинского Клуба», произойдет то же самое, что происходит со всеми подобными документами, попадающими на стол президента, независимо от их источника. Они пройдут жесткую фильтрацию. Некоторые предложения, особенно в сфере деофшоризации и продвижении экспорта за рубли, имеют неплохие шансы на реализацию, a некоторые другие предложения будут выкинуты в корзину.
Президент недвусмысленно поддерживает продвижение рублевого экспорта в топливно-энергетическом комплексе. В. Путин, заседание комиссии по ТЭК, 26 октября 2015 года:
Цитата Путин Владимир Владимирович
Нужно начать серьёзную проработку комплексного вопроса усиления роли рубля в расчётах, в том числе за продукцию российского ТЭКа. Шире использовать национальные валюты в операциях с теми странами, с которыми мы ведём активную торговлю. Мы на межгосударственном уровне с коллегами об этом постоянно ведём дискуссию, и, безусловно, нужно стремиться к тому, чтобы переходить на такие расчёты.
Новых мер по деофшоризации до нового года не будет, так как срок «офшорной амнистии» истекает именно 31 декабря, а президент известен тем, что всегда выполняет свои обещания. Охота за теми, кто не воспользовался «амнистией» — это уже дело 2016 года.
Из списка потенциальных мер гарантированно будут вычеркнуты особо одиозные «хотелки» банковского лобби. Банковский сектор будут чистить, и единственное, что может измениться — это скорость зачистки.
Ситуацию с денежно-кредитной политикой и стимулированием экономики можно описать следующей метафорой: «Министерство финансов предлагает лечить российскую экономику целебным голоданием». От такого лечения наша экономика может просто умереть с голоду.
Команда Глазьева фактически предлагает взбодрить экономику ударной дозой кокаина. Она непременно взбодрится, после чего умрет от сердечного приступа, но счастливой.
Поставленный перед выбором между плохим вариантом и рискованным вариантом, Путин как всегда выберет третий, который будет соответствовать, с одной стороны, интересам страны, а с другой стороны — будет реализуемым с учетом тех ограничений, которые присуще реальному миру, реальной российской экономике и реальному российскому чиновничеству. Продолжая метафору, можно сказать, что вместо голода и кокаина Путин пропишет экономике витамины и здоровую физическую нагрузку.
На практике это означает, что никакого радикального «заливания экономики рублями» не будет, но целевое государственное кредитование ключевых направлений и проектов будет расти. Нам нужно будет пройти по лезвию бритвы между риском неконтролируемой инфляции и риском неконтролируемого сжатия экономики из-за падения инвестиционной активности.
Говорить хорошее о российской экономике — это не комильфо и, к сожалению, мы оказались в ситуации, когда практически каждая элитная группа нашей страны кровно заинтересована в том, чтобы как можно сильнее напугать рядовых россиян, преследуя при этом сугубо свои личные интересы.
Правительство заинтересованно в том, чтобы минимизировать влияние топливно-энергетического сектора, остающийся опорой политических сил, с которыми конкурируют наши системные либералы. Происходит продвижение месседжа «экономика России в системном кризисе, и у нас есть выбор: умереть или прямо сейчас урезать оборонку, социалку и поднять налоги на нефтяников».
Представители ТЭК и их медийные рупоры отвечают той же монетой и продвигают месседж «экономика России в системном кризисе, и в этом виновато правительство».
Олигархический бизнес и его медийные ресурсы решают задачу выживания в условиях изоляции от западного рынка капитала. За редким исключением этот бизнес не может, не хочет и не умеет жить и развиваться на свои деньги, он всегда пытается взять чужие, а потом требовать от государства, чтобы государство заплатило по их долгам под угрозой социального взрыва. Это относится ко многим частным предприятиям ресурсного сектора и многим частным банкам. У них одна цель — снова присосаться к источнику халявных денег, возвращать которые потом будет государство.
Для достижения этой цели лоббисты и журналисты ежедневно продвигают в инфосфере месседж «экономика России в системном кризисе и для того чтобы ее спасти бизнесу нужно срочно дать много-много-много дешевых длинных денег». Побочные последствия этих действий, как вы уже догадались, олигархический бизнес не интересуют вообще, зато жаловаться на «ростовщическую банковскую систему» они умеют очень убедительно, аж слезу выдавливают из непритязательных читателей интернет-СМИ.
На этот медийный шабаш крайне неудачно накладывается активность медийных и околомедийных «профессиональных патриотов», которые в силу низкого профессионализма пытаются создать себе дешевую популярность за счет критики власти. Эти «профпатриоты» уверенны, что из-за определенных культурных травм нашего общества, значительная часть аудитории воспринимает человека, говорящего что-то позитивное, или как подлеца, или как дурака.
Убедительно работать с фактурой они не умеют и не хотят, а значит, для того, чтобы выглядеть в глазах этого сегмента аудитории героями и завоевать доверие этих людей, «профпатриоты» занимаются медийными наездами на власть. В силу того, что президента критиковать они не могут, им приходится концентрироваться на месседжах вида «экономика России — в кризисе, в правительстве — враги, один я — д'Артаньян», а потом проявлять чудеса изворотливости в попытках объяснить, почему Путин не хочет применять, казалось бы, такие простые и очевидные «волшебные рецепты» по спасению экономики.
В результате получается бредовая ситуация: экономика держится лучше ожиданий, а в инфосфере настроение такое, как будто мы все умрем завтра от голода. Два года назад на вопрос «что будет, если отключить Россию от западных рынков капитала, от долларовых и евровых кредитов, совместив это с падением нефти до 40 долларов за баррель?», ответ большинства экспертов сводился бы к различным нецензурным формам фразы «нам — конец».
Сегодня после года санкций и низкой нефти у нас наблюдается истерика из-за падения ВВП, которое даже не дошло до уровня предыдущего кризиса. Это примерно то же самое, как жаловаться на сильную зубную боль после того, как в вас всадили пулеметную очередь и вы остались живы.
Еще на первом этапе обострения противостояния с Западом Путин обозначил срок экономических трудностей — нашей экономике потребуется два года на то, чтобы прийти в себя. Коллективная истерика в этом процессе не поможет никому, кроме наших общих врагов.
Стоит подчеркнуть:
нам под руководством президента и его доверенной команды предстоит пройти по лезвию бритвы между риском неконтролируемой инфляции и риском неконтролируемого экономического сжатия, вызванного падением инвестиций, но золотая середина будет найдена.
Нам предстоит решить значительное количество сложных и системных проблем, но у нас все обязательно получится.
*
Редакция портала может не разделять мнение автора
